Н.А.Львов Итальянский дневник

 

 

Н.А. Львов

Итальянский дневник

 

В биографии замечательного русского архитектора, поэта и естествоиспытателя Николая Александровича Львова (1751—1803) итальянское путешествие 1781 года занимает особое место. Оно обогатило его художественный опыт, завершило формирование эстетических вкусов, окончательно определило пристрастия и предпочтения. К поездке Н. А. Львов был подготовлен и своей осведомлённостью в вопросах искусства, и обширными знакомствами в артистической среде Петербурга. На протяжении второй половины XVIII столетия в столице России существовала своеобразная итальянская колония, состоявшая главным образом из певцов и музыкантов. Знание Н. А. Львовым итальянского языка способствовало сближению с этим кругом людей, установлению многочисленных дружеских контактов.

Основным источником сведений о путешествии 1781-го года остаются собственноручные записи поэта и архитектора, сделанные им в изящной книжечке с пергаментным переплетом, хранящейся ныне в Рукописном отделе Пушкинского Дома в Петербурге.

«Итальянский дневник» – яркое и живое свидетельство художника о художественных ценностях, искреннее, эмоциональное, созданное для себя. Повествование в «Итальянском дневнике» колеблется от сухого перечня до пространных оценочных суждений и описаний, близких по своему характеру к эссеистике или художественной критике. Характер повествования в дневнике Н. А. Львова исключал возможность заимствований из чужих сочинений. Судя по пометкам, записи велись поспешно, «на скору руку», видимо, по вечерам, когда дневные впечатления были ещё свежи. Почерк поэтому порой неразборчив, русский язык сменяется французским и итальянским, сокращения многочисленны и не всегда поддаются расшифровке, из слов подчас выпадают целые слоги, а из фраз – слова. В книжечке находятся также рисунки пером (виды Ливорно, Пизы, Флоренции, Вены и т.д.), карандашные наброски и пометы, счета, разрозненные записи на французском языке, причем почти все они относятся к более позднему времени.

Для понимания «Итальянского дневника» Н. А. Львова необходимо знание обстоятельств поездки 1781 года, её целей, маршрута и длительности. В первую очередь это Рим. Различные ассоциации, связанные с «вечным городом», фиксируются в главках, посвященных Ливорно, Пизе и Флоренции, Вене.

[ л. 99 об. ] [ Рисунок карандашом, пером и кистью: вид реки Арно в Ливорно...]►

Другим городом, который, несомненно, посетил Н. А. Львов, был Неаполь, блестящая столица Королевства обеих Сицилий, находившаяся в зените своего могущества и великолепия. Наиболее яркими были впечатления Н. А. Львова от встречи с неаполитанским театром – посетив во Флоренции театр Пергола, он вспоминает представление на сцене знаменитого Сан Карло в Неаполе, поразившее русского путешественника своим великолепием и мастерством участвовавших в нём актеров. При его описании он в порыве воодушевления переходит на итальянский язык. Русский путешественник осмотрел собрание живописи в королевском дворце Каподимонте (возведён в 1738-1834 годах по проекту Дж. Медрано). Здесь в 1759-1806 годах экспонировалась коллекция Фарнези (Museo Farnesiano), перемещённая сюда в 1737 году из Пармы.

Помимо упоминаний в тексте дневника римских и неаполитанских реалий важны рисунки, делавшиеся в дневнике с натуры. Почти все они датированы и фиксируют пребывание Н. А. Львова в Пизе, Флоренции, в Венеции близ острова Св. Георгия, в городке Пирано на берегу Адриатики в Истрии.

Таким образом, можно проследить маршрут 1781 года: 4/15 мая Н. А. Львов пересёк границу России с Польшей и вскоре был в Варшаве, а затем в Вене. Через Флоренцию, Ливорно и Рим он с депешами проехал в Неаполь, где 19/30 мая присутствовал на спектакле в театре Сан Карло. Выполнив курьерское поручение, Н. А. Львов не спешил возвращаться в Россию. Более месяца пробыл он в столице Королевства обеих Сицилий и в Риме.

7/8 июля в Ливорно Н. А. Львов начинает вести дневник – это краткое описание достопримечательностей суммирует непосредственные впечатления от центральной части города, от его известнейших построек и монументов. Затем художник говорит о частной коллекции Джона Удни, английского консула в Ливорно. Львов описал десять картин из коллекции, в том числе одну из копий знаменитой «Данаи» Корреджо, хранящейся ныне среди сокровищ Виллы Боргезе в Риме. Как следует из текста самого дневника, Удни был связан с петербургским двором. Поэтому английский дипломат особенно расхваливал свою коллекцию.

Следующим городом, который посетил Н. А. Львов, была Пиза – 9/20 июля он сделал здесь рисунок набережной Арно с видом на церковь Св. Марии делла Спина (S. Maria della Spina) из дома графа Дмитрия Моцениго, русского поверенного при тосканском дворе в 1778-1793 годах. Запись, посвящённая этому городу, немногословна – четыре объекта удостаиваются внимания: Кафедральный собор (Duomo, 1064-1118 гг.), Крещальня (Battistero, 1152-1365 гг.), Падающая башня (Torre cadente, 1173-1372 гг.) и Священное кладбище (Campo Santo, существует с 1203-го). Подлинное восхищение посетителя вызывают бронзовые двери работы Джамболоньи и живопись Андреа дель Сарто в соборе. Средневековая архитектура в целом оставляет Н. А. Львова равнодушным, а самым запомнившимся событием становится восхождение на звонницу.

 ◄[ л. 98 ] [ Подробный рисунок пером пизанской башни с расчетом наклона...]

  10/21 июля Н. А. Львов выехал из Пизы и в тот же день был уже во Флоренции. Кафедральный собор оставляет его равнодушным: «превеликая громада мраморная сборная готическая, славная, не знаю чем...» В Баптистерии Сан-Джованни (1150-1202 гг.) он вскользь отмечает красоту бронзовых дверей работы Андреа Пизано и Лоренцо Гиберти. Церковь Св. Благовещения (Chiesa della SS. Annunziata, 1240-1250 гг.; реконструкция в 1444-1481 гг.) вызвала намного большее восхищение Н. А. Львова, ибо здесь погребён один из его кумиров - Андреа дель Сарто, а невдалеке от могилы находится шедевр этого художника, фреска «Мадонна с мешком» (1525, над входом в Chiostro dei Morti). Русский путешественник бранит здесь монахов, допустивших запыление фресок любимого художника.

На другой день Н. А. Львов внезапно становится свидетелем традиционных бегов во Флоренции – невзнузданных лошадей отпускали у одних городских ворот (Porta al Prato), и они должны были по центральным улицам добежать до других (Porta alla Croce). Тогда же состоялся крестный ход по случаю празднования дня Св. Магдалины. Контрастное сопоставление бегов и церковной процессии помогает запечатлеть яркий эпизод флорентийской жизни, случай единственный на страницах «Итальянского дневника», посвящённого главным образом живописи, скульптуре и архитектуре.

Большое внимание Львов уделяет ювелирным работам, выставленным в Палаццо Веккьо, и коллекции редкостей Физического кабинета (Specola). Ho самым важным событием пребывания во Флоренции (да и всей итальянской поездки) стала встреча с галереей Уффицы. Причём в первую очередь с её живописью, хотя Н. А. Львов описывает и скульптуры («Венера Медичи», знаменитый «Гермафродит», «Опьянённый Вакх» Микеланджело и др.).

Картиной, которая в наибольшей степени поразила воображение Н. А. Львова, была «Венера Урбинская» (1538). Он сравнивает её с другим полотном Тициана («Венера и купидон», 1545), донося до нас легенду, которую, видимо, рассказывали посетителям Уффиц тогдашние чичероне. Согласно ей, первая картина изображает возлюбленную художника, вторая – его жену.

Насмешки Н. А. Львова вызывает картина, которую он считал принадлежащей кисти Рубенса, – в действительности речь идёт о полотне Яна ван ден Хуке «Геркулес между пороком и добродетелью» (1647-51). Русский путешественник называет Рубенса «дородным и фиглеватым», аллегорическая фигура порочности кажется ему никоим образом не соблазнительной.

Жанровая живопись небольших размеров, как видно из дневника, особенно интересовала Н. А. Львова. Примечателен сам характер её описания – очень часто это не только констатация изображённого, но и примысливание некоего сюжета.

16/27 июля помечена краткая главка, посвященная Болонье. Н. А. Львов лишь упоминает о том, что он побывал в университетском музее, в церквях Св. Петрония, Св. Петра и Мадонны Св. Луки – бо́льшая часть текста посвящена описанию двух частных коллекций. Первая из них принадлежала семейству Сампьери и находилась в одном из их дворцов, построенном во второй половине XVI века по проекту Бартоломео Триакини. Другая галерея, которую осмотрел Н. А. Львов в Болонье, была расположена во дворце семейства Капрара.

Полстраницы занимает описание венецианского пребывания. Однако имеется указание только о высадке Львова на острове Мурано, известном своим стекольным производством. К тому же эти строки написаны уже в Вене.

Страница дневника 16 июля 1781(Л. 34)►  

По Адриатике Н. А. Львов совершил водное путешествие и, высадившись на северном побережье, 29 июля (9 августа) был уже в Вене. Здесь он четырежды обращался к дневнику – 29 и 30 июля, 2 и 3 августа (т.е. 9, 10, 13 и 14 августа нов. стиля). Это подробное описание живописи в замке Бельведер, лирическое стихотворение, помета о картинах, которыми владел художник Игнац Унтербергер, и страничка, посвящённая встрече с Пьетро Метастазио.

Почти 12 листов дневника исписаны убористым почерком и посвящены полотнам, размещавшимся в замке Бельведер. Как упоминает сам Н. А. Львов, при осмотре собрания живописи его сопровождал «господин Мехелн». Кристиан фон Мехель (1737-1815), живший в Вене в 1779-1783 годах, составил превосходное для своего времени описание собрания живописи Габсбургов, которое было размещено в замке Бельведер в 1776-1777 годах. Из 915 картин, описанных в каталоге К. фон Мехеля, Н. А. Львовым упомянуто лишь малое число (хотя и из всех разделов собрания – немецкого, фламандского, итальянского и т.д.), причём не удостоены отзыва столь чтимые Рафаэль, Андреа дель Сарто, Гвидо Рени, не говоря уже о Веронезе, Джорджоне, Тинторетто или Рембрандте.

В целом русский путешественник невысокого мнения о немецкой живописи, заявившей о себе впервые во времена Дюрера. На протяжении краткого пассажа Н. А. Львов трижды употребляет прилагательное «сме́шной». Из контекста видно, что имеется в виду не нечто комическое, вызывающее смех, а смешанное, сочетающее в себе несовместимое. Именно эклектизм, механическое объединение разностилевых приемов и трюков были, по мнению Н. А. Львова, характерной чертой немецкой живописи.

Нелюбовь к Рубенсу, неприятие его художественного мира, проявившиеся ещё во Флоренции, становятся центральной темой венских страниц дневника – в общей сложности это описание 8 картин. Как только речь заходит об изображении обнаженного человеческого тела, Львов обрушивает на Рубенса град язвительных насмешек.

Покинув столицу Австрии, Н. А. Львов пересёк 14/25 августа границу Российской империи и вскоре прибыл в Петербург. Такова внешняя, событийная канва путешествия 1781 года – возможность посетить Италию в качестве курьера, т.е. за счет казны, была предоставлена Н. А. Львову благодаря его покровителю А. А. Безбородко. Это не была специальная поездка для ознакомления с итальянскими достопримечательностями, однако, как и в других случаях, он смог максимально использовать предоставившуюся ему возможность.

Как уже указывалось, артоцентризм является основной чертой дневника 1781 года. Помимо того, он стал вестись на обратном пути, уже во время возвращения в Россию. В центре внимания поэта и архитектора была живопись, и в суждениях о ней – оценочность, а порой и предвзятость. Среди художников прошлого первенство принадлежало Рафаэлю. Не меньшее восхищение вызывал Тициан, по количеству описанных картин намного его превосходящий. К пантеону русского путешественника следует причесть Антонио Корреджо и Андрея дель Сарто. Сдержанным и настороженным (что не исключало высокой оценки отдельных скульптур) было восприятие произведений Микеланджело. Краткие характеристики вскользь упомянутых современников дают возможность назвать тех, кто пользовался наибольшей симпатией Н. А. Львова – это Рафаил Менгс, Андриэс Ленс, Ангелика Кауфман.

По материалам статьи К. Ю. Лаппо-Данилевского Об „Итальянском дневнике“ Н. А. Львова. эл. ресурс:

Дневник Н. А. Львова представляет, с одной стороны, несомненный интерес для историков живописи – в нём перечислены полотна четырех частных коллекций XVIII века, впоследствии распылившихся. Описания собраний Флоренции и Вены вряд ли имеют подобное значение – эти галереи еще в XVIII столетии были подробно каталогизированы и изменения в их составе тщательно фиксировались. Вместе с тем, именно эта часть дневника даёт бесценный материал для характеристики воззрений самого Н. А. Львова, столь важных для истории русской культуры.

В отделе литературы по искусству вы можете познакомиться с книгой: